Алексей Басов, директор по инвестициям РВК: «Все ждут выхода госкорпораций на венчурный рынок. Они составят конкуренцию частным фондам»

В октябре 2017 года Алексей Басов стал директором по инвестициям Российской венчурной компании (РВК) — это созданный на деньги государства фонд фондов, который финансирует инвестиции в технологические проекты. Басов занимается инвестициями с 1998 года — возглавлял инвестфонд «Финам», был вице-президентом в Mail.Ru Group и «Ростелекоме». На последнем месте работы он курировал создание корпоративного венчурного фонда и запуск поисковика «Спутник». «Спутник» так и не полетел, а вот созданный под его управлением в госкорпорации фонд должен стать примером для других российских госкомпаний. Басов верит, что создание корпоративных фондов — одна из основных задач, над которыми РВК будет работать в следующем году, — поможет российскому венчурному рынку наконец обрести зрелость, выйти из «точки равновесия», в которой он находится последние два года, и начать расти. В интервью Inc. он рассказал, почему стоит инвестировать в отрасли, максимально далекие от IT, за чем (помимо денег) стартапу идти в корпоративный фонд и чем венчур поможет пенсионерам.

Проблемы российского венчура: цементирование IT, недооценённость биотеха и груз высокой доходности

— Зачем вас пригласили в РВК и какие задачи перед вами ставили?

— В октябре 2017 года РВК приняла новую стратегию — для её реализации потребовалось усилить команду человеком с опытом работы на стыке открытого и государственного рынков, способным внедрить современные инвестиционные практики. Думаю, свою роль сыграл и мой почти двадцатилетний опыт — и ангельских инвестиций, и построения успешных фондов.

— Какие у вас ближайшие планы?

— Нам предстоит пересмотреть инвестиционную стратегию. Мы диагностировали несколько идеологических сбоев. Например, разрыв инвестиционного цикла, когда на разных этапах жизни активом занимаются разные специалисты, — это приводит к размытию ответственности, непрозрачности вклада в результат, сложностям с мотивированием. Фронт задач у нас сейчас не соответствует количеству ресурсов, поэтому мы планируем ассесмент и расширение команды.

Планируем расширять портфель фондов — и корпоративных, и частных, и совместных с другими институтами развития. Сейчас в нашей воронке уже более десяти потенциальных партнеров, с которыми мы ведем активные переговоры. Будет создан специальный фонд, сфокусированный на пайплайне проектов Национальной технологической инициативы. У ряда фондов подходит срок закрытия, мы готовимся к выходу из них. Также впереди много работы по анализу и оздоровлению портфельных компаний наших дочерних фондов.

— В отчетах РАВИ по итогам 2017 года количество новых фондов выросло, инициатив со стороны государства много, но число сделок не растет. Почему это происходит?

— Рынок не падает — цифры за 2017 год отличаются от предыдущего года совсем незначительно. Я бы сказал, что за прошедший год рынок нашел точку равновесия, и это хорошо: если посмотреть на ожидания участников, они прогнозировали падение, но его не произошло — и благодаря технологическому развитию общества в целом, и благодаря усилиям государства, которое, форсируя программы развития, «вытягивает» рынок. Судя по количеству новых фондов, от «удара», нанесенного изменением мировой конъюнктуры в отношении России, рынок отошел.

— Но ведь западные фонды в последние пару лет совсем перестали инвестировать в российские проекты из-за санкций.

— Если говорить о венчуре, то в отношении наших компаний у западных фондов и раньше не было ажиотажа, хотя они и отмечались яркими сделками на более поздних стадиях. Немалая часть инвестиций из-за рубежа и раньше осуществлялась российскими фондами, работающими на международном рынке. В этом отношении для бизнеса мало что изменилось. Возможности выходов или международной экспансии, безусловно, сократились — и проекты переориентируются на внутренний спрос.

— Хорошо, отсутствие западных денег вы не считаете проблемой. Какие тогда проблемы российского венчура вы видите?

— Недостаточные прозрачность и профессионализм управляющих, неразвитость правовых механизмов, которые уводят сделки в другие юрисдикции. Это внутренние сдерживающие факторы.

Если говорить о внешних, то это прежде всего «цементирование» традиционных для венчура отраслей — информационных и коммуникационных технологий. Несмотря на то что туда по-прежнему инвестируется до 70% объема рынка, потолок доходности в этом сегменте становится все ниже. Это нормальная тенденция, связанная с повышением инвестиционной квалификации крупнейших игроков. Лидеры методично «стригут газон», поглощая команды и проекты на ранних стадиях, не позволяя им вырасти и атаковать даже отдельные сегменты отрасли, — эту же тенденцию мы видим и на глобальном уровне.

Венчурному инвестору, если он хочет вырастить не среднюю, а большую компанию, остается одно: искать отрасли, в которых новые технологии способны существенно поменять ландшафт, — это биомедицина, транспорт, безопасность, промышленность, образование и т.п. Это можно отнести и к проблемам, и к возможностям.

— Мне кажется, венчурные фонды осторожно инвестируют в такие отрасли, как биомедицина, просто потому, что горизонт отдачи от инвестиций здесь очень далекий, — когда еще эти биологические исследования принесут деньги?

— Мы очень хорошо видим этот рынок, у нас пять фондов сфокусированы на биотехнологиях и около 30% капитала проинвестировано в компании, связанные с фармацевтикой и медициной. Действительно, срок вывода на рынок такого продукта — 5-10 лет, что очень много для динамичной российской экономики. К этому прибавляется высокий входной порог с точки зрения объема сделки. Еще одна проблема — специфика и высокая стоимость защиты интеллектуальной собственности на глобальном рынке (поэтому многие фонды предпочитают сразу начинать этот процесс из других юрисдикций). Все это отпугивает частных инвесторов и заставляет более активно инвестировать государство. Собственно, это мы и считаем основной задачей РВК — инвестировать в индустрии, которые недооценены частным капиталом.

Если возвращаться к рыночным барьерам российского рынка — это дефицит инструментов финансирования на поздних стадиях. На ранних стадиях в стартапы готовы инвестировать институты развития, бизнес-ангелы, посевные фонды: если есть внятная идея, а тем более первая выручка, деньги на рынке найти несложно. А вот если ваша компания зарабатывает 100 млн рублей в год, привлечь инвестиции на адекватных условиях будет сложнее, — хотя, казалось бы, модель бизнеса доказана, долина смерти осталась позади, проект становится более привлекательным. Но фондов, работающих на этой стадии, гораздо меньше.

А на следующем этапе, стадии B, инвесторов может не оказаться совсем: мандат большинства российских фондов просто не допускает сделки таких размеров, потому что выйти из такой компании с прибылью практически невозможно, — здесь мы уже упираемся в размер российского рынка. Бизнесу приходится менять юрисдикцию, искать финансирование на внешних рынках. Решением могут стать разные форматы фондов поздних стадий — мы сейчас с коллегами из Минэкономразвития, ММВБ и другими участниками рынка активно обсуждаем pre-IPO-фонды.

Российский рынок венчурных инвестиций в 2017 году

16

новых VC-фондов запущено в 2017 году (против 13 новых в 2016-м).

$313

млн — объем новых фондов.

$81

млн — объем венчурных инвестиций в 2017 году (против $126 млн в 2016-м).

70%

инвестиций на рынке — вложения в сектор ИКТ.

100%

инвестиций в сфере биотехнологий, медицины и промышленных технологий пришлось на фонды с участием государственного капитала.

* данные РАВИ за 9 месяцев 2017 года

РВК в цифрах

источник: данные компании

фондов находится под управлением РВК.

млрд рублей — общий объём фондов.

млрд рублей — совокупная доля РВК в фондах.

млрд рублей находится под управлением РВК.

капитала РВК проинвестировано в биотех.

Корпоративные фонды: бюрократия против пивотов

— Чего вы ждете от 2018 года?

— Все ждут выхода госкорпораций на рынок. В 2018 году мы создадим сразу несколько корпоративных фондов — не только упомянутых в поручении президента («Роскосмос», «Росатом», «Ростех», ОАК, ОСК — Inc.). Компании осознают, что корпоративный венчурный фонд — это способ вывести бизнес на новый уровень операционной эффективности. У нас есть примеры, когда портфельные инвестиции наших фондов создают собственные фонды, — так, компания Softline оперирует небольшим, но вполне активным фондом с весьма широким мандатом.

Я верю, что корпоративные фонды смогут составить частным достойную конкуренцию и выведут венчурный рынок на следующий, более зрелый этап развития. Они позволят массово освоить инструменты, необходимые всей экосистеме, — акселераторы, инкубаторы, M&A. Это очень важный сдвиг, который закроет сразу несколько брешей в классическом инвестиционном цикле.

— Вы уверены, что корпорации настроены серьезно? Есть ощущение, что все эти фонды создаются ради галочки и выполнения поручений.

— Даже если для некоторых игроков это пока эксперимент, содержание быстро наполнит форму. Уже заметное время работают фонды «Ростелекома», АФК «Системы», Сбербанка и других корпораций, поэтому я бы не был так скептичен к этому тренду. Так или иначе, в 2018 году появится не меньше десятка новых только корпоративных фондов. Это много, учитывая, что в 2017 году появилось всего 17 новых фондов — и все они частные.

читайте также

— У вас был опыт создания корпоративного венчурного фонда — в Ростелекоме. С какими проблемами чаще всего сталкиваются компании, которые пытаются взаимодействовать со стартапами?

— Проблемы стандартные. Первая связана с менталитетом: корпорации часто культивируют отсутствие права на ошибку. Менеджер, который неудачно потратил деньги, считается непрофессиональным, неудачником, нуждается, как минимум, в выговоре. Венчурный подход совершенно другой: pivot, смена концепции, перебор гипотез — вполне допустимые сценарии. Сама модель венчурного инвестирования предполагает ошибки, именно поэтому размер фонда должен быть достаточным, чтобы разложиться по портфелю в 10-15 проектов.

Ментальный сдвиг в компании должен происходить через активных топ-менеджеров — носителей нового подхода, способных создавать очаги новой бизнес-культуры.

Вторая трудность, с которой сталкиваются корпорации, — они не понимают, зачем им стартапы. Перед корпоративным венчурным фондом часто не стоит задача просто заработать — у компании есть возможности разместить деньги в более привлекательные инструменты или инвестировать в саму себя (и получить вполне сопоставимую с венчурной доходность). Корпорация хочет получить от инвестиции синергию для основного бизнеса — и вот здесь возникает конфликт интересов. При неправильном балансе кто-то станет донором: либо фонд превратится филиал M&A — или HR-департамента, либо корпорация будет расходовать инфраструктуру, деньги и время своих сотрудников на выращивание компаний, в которых имеет миноритарные доли. Найти этот баланс — одна из сложнейших задач при создании корпоративного фонда.

Третий неизбежный вызов — бюрократические барьеры внутри корпораций, которые мешают принимать быстрые и эффективные решения по инвестициям в стартапы. Это уже не философская проблема, как предыдущие две, — её решение требует от корпорации перестройки процессов на многих уровнях.

— Насколько для предпринимателей корпоративные фонды — с учетом бюрократических рисков, опасений быть использованными, — вообще предпочтительнее частных?

— Корпоративные фонды имеют свои преимущества и недостатки. Из последних можно назвать, наверное, забюрократизированность, высокий риск смены команды и вероятность давления со стороны корпорации. Но есть преимущество, которого нет у частных фондов: многие корпорации сами по себе представляют большой рынок, и повышение эффективности на несколько процентов (снижение капитальных издержек, увеличение доходности на одного абонента) генерирует для стартапа выручку, которую на внешнем рынке пришлось бы растить многие годы. Если монополист начинает инвестировать в какую-то технологию, все компании, связывающие свое будущее с этой технологией, начинают чувствовать себя на рынке очень хорошо. Например, инвестиции Ростелекома в интернет вещей создали в России рынок для этой технологии. Корпорации способны дать портфельным компаниям доступ к клиентской базе, каналам продаж, своему технологическому ландшафту — а зачастую это ценнее, чем собственно инвестиции. Поэтому предложение корпораций вполне может конкурировать с «умными деньгами» частных фондов — при всей специфике сотрудничества с большой структурой.

Источник https://incrussia.ru/understand/alexei-basov/

Источник

Источник

Источник